Даниэль Дефо - Жизнь и приключения Робинзона Крузо [В переработке М. Толмачевой, 1923 г.]
В полдень матрос, бывший на мачте, закричал:
— Земля! Земля!
Скоро всем стала видна вдали темная полоска земли, но капитан не мог определить, что за берег это был. Руль повернули в сторону земли, с новой надеждой заработали люди. Крупные волны, все еще ходившие по морю, быстро гнали корабль к желанному берегу, как вдруг раздался страшный треск, и сильный толчок сшиб всех с ног. В первую минуту у всех мелькнула мысль, что корабль раскололся пополам. Его движение внезапно прекратилось, он остановился, как прикованный. Тогда все поняли, что волнами корабль брошен на подводный камень. Вода с силой хлынула в образовавшуюся пробоину, корабль погибал…
Но неужели умереть теперь, в виду близкой земли? Капитан приказал спустить шлюпку, куда должны были поместиться все. Когда это было сделано, с большим трудом спустились в нее и направились к берегу. Но скоро все с ужасом увидели белую полосу пены и поняли, что весь берег окаймлен подводными скалами и подойти к нему даже в шлюпке нет возможности. Огромные волны налетали сзади и обливали всех сидящих в лодке… Вдруг раздался общий вопль ужаса: лодка опрокинулась.
Рис. 2. С гибнущего корабля люди плывут к берегу на лодке.
Робинзон почувствовал, что погружается в воду с головой и захлебывается, но он был хороший пловец, и скоро ему удалось вынырнуть и перевести дух, пока новая волна снова не овладела им. Зато она подтащила его настолько близко к берегу, что он внезапно почувствовал твердую почву под ногами. Ему удалось пробежать с десяток шагов, когда следующая волна снова овладела им, как кошка мышью. Задержав дыханье, бедняга изо всех сил старался не дать оттащить себя от берега. Он снова успел продвинуться немного вперед, вода доходила уже едва до колен, когда новый огромный вал снова накрыл с головой, увлек за собой и бросил с размаху на что-то твердое, так, что Робинзон лишился чувств.
III
НА БЕРЕГУ. НОЧЛЕГ НА ДЕРЕВЕ
Так и не узнал никогда Робинзон, долго ли продолжалось его обморочное состояние.
Первое, что он понял, когда, наконец, пришел в себя, это то, что он жив. Над ним было голубое небо, и невдалеке слышен был шум морского прибоя. Тогда он приподнялся и увидел, что лежит на большом камне, плоском, как стол. Кругом воды не было. Видимо, волна закинула его сюда во время прилива, а теперь был отлив, и пространство между его камнем и видневшейся зеленью было совершенно сухо. Не долго думая, Робинзон соскочил с камня и со всех ног пустился туда. Сознание, что он жив, цел и невредим, наполняло его таким восторгом, что он кричал и прыгал на ходу, и взмахивал руками, и не знал уж, как выразить свое счастье.
Незнакомая чаща леса встретила его. Он осторожно ступил несколько шагов — невиданные деревья, цветы и травы окружили его. И ему вдруг стало жутко: он один, что там дальше в лесу? Но неужели он в самом деле так таки один и остался? Неужели все остальные действительно погибли? Он стал звать, аукать, никто не откликнулся.
Опрометью выбежал он снова на открытый морской берег. Ничего… Все пусто… Вон что-то небольшое чернеет у самой воды — матросский башмак, а вон мирно покачивается на волнах широкополая шляпа, вот и все. Тогда он поспешно взобрался на утес, возвышавшийся невдалеке, и вдруг увидал свой корабль. Он, видимо, находился все на том же месте, крепко засев на мели. Но никаких признаков жизни не было заметно кругом.
Ужас и отчаяние овладели тогда Робинзоном, он бросился на землю, принялся плакать и стонать. Куда занесла его судьба? Как будет жить он совсем один?
Вот выйдут сейчас из леса дикие звери и растерзают его или свирепые дикари возьмут в рабство.
У него нет никакого оружия, он беспомощен и беззащитен… Не лучше ли сейчас броситься с этой скалы в море и этим прекратить свои страдания?
Он огляделся — солнце уже близилось к закату, море тихо плескалось, в лесу посвистывали птицы, зелень была так сочна и роскошна. Робинзон вдруг почувствовал голод и жажду, его потянуло поискать пресной воды. Боязливо оглядываясь по сторонам, вернулся он в лес, шаг за шагом робко углубился в него. Особенно яркая и густая трава на одной лужайке привлекла его внимание: не признак ли это близкой воды?
Так и оказалось — светлый ручеек, тихо журча, протекал тут.
С наслаждением напился Робинзон холодной воды, освежил голову, бодрость несколько вернулась к нему. Но солнце уже садилось, сейчас должна была наступить темнота, потому что в жарких странах не бывает сумерок. О том, чтобы искать пищу, нечего было и думать. К тому же он чувствовал смертельную усталость.
Раскидистое дерево с толстыми ветвями было около него. Робинзон решил провести ночь на его вершине: на земле он не смел оставаться из страха диких зверей. С детства славился он искусством лазать по деревьям, поэтому без труда взобрался повыше и теперь, выбрав толстую ветвь, уселся на ней верхом, прислонясь спиной к стволу, а чтобы не упасть как-нибудь во сне, утвердил поперек груди тут же выломанный сучок. Не прошло и пяти минут, как он уснул глубоким сном, как будто лежал в самой мягкой к теплой постели.
Рис. 3. Робинзон проводит ночь на дереве.
IV
ПЕРЕВОЗКА ВЕЩЕЙ С КОРАБЛЯ
Робинзон проснулся, когда солнце уже было высоко. Он почувствовал, что хорошо отдохнул и силы вернулись к нему. Сойдя с дерева, он прежде всего побежал к утесу и взобрался на него, чтобы взглянуть на корабль. Что за чудо! За ночь тот оказался несравненно ближе, чем раньше. Очевидно, приливом он был снят с мели и подтащен к берегу. Медлить было нечего, сильный голод мучил Робинзона, а на корабле, он знал, хранился большой запас различной провизии. И нельзя было ручаться ни за один следующий час, что поврежденное судно не будет поглощено волнами.
Был отлив, берег обнажился на далекое расстояние, большую часть пути до своей цели можно было пройти посуху. Робинзон поспешил этим воспользоваться, но шел в глубоком горе: его терзала мысль, что стоило им переждать шторм, как все, вероятно, остались бы живы и благополучно перебрались бы на берег. Теперь же все погибли, и он один остался, обреченный на одинокое, печальное существование. Дойдя до воды, он разделся и бросился в воду. Доплыть до корабля — ничего не стоило, другое дело — взобраться на него.
Он три раза оплыл его вокруг и наконец заметил свешивающийся с одного борта конец веревки. Ему удалось схватиться за нее и с некоторым трудом взобраться на корабль. Грусть охватила его с новой силой при взгляде на знакомые, теперь опустевшие места, но голод не давал задумываться, и он поспешно бросился в столовую корабля, где знал, что хранятся в шкафу запасы морских сухарей. Жадно схватился он за еду, тут же, в другом отделении, нашлась фляга, наполовину полная рома. Несколько глотков сильно подбодрили его. Вдруг он вздрогнул, до слуха его донесся какой-то звук. Неужели он не один? Неужели осталось еще живое существо? Он бросился к закрытой двери, откуда слышались неясные стоны, и с силой распахнул ее. Большая черная собака, визжа, кинулась к нему, но вид у нее был такой измученный, что Робинзон сразу понял, что бедное животное изнемогает от голода и жажды. Он бросил ей пару сухарей и поспешно ушел искать воды. Так вот какого товарища посылает ему судьба! Это был Дружок, собака капитана, на которую он мало обращал внимания до сих пор, занятый другими делами. Теперь собаке суждено стать его единственным другом, надолго ли? Но нельзя было терять времени на размышления, надо было использовать приближающийся прилив для возвращения на берег.
